Свято-Троицкий храм д. Елгома
19 сентября 2015 г. исполнилось 155 лет со дня освещения (1860 г.) Свято-Троицкой церкви Канакшанского прихода. Служение в ней длилось в течение 70 лет (дата закрытия 14.01.1930 г.). Далее, вплоть до 70-х годов прошлого века, она использовалась в качестве сельского клуба. В ней проходили собрания, концерты художественной самодеятельности, демонстрировались фильмы, работала библиотека.
«Из истории известно, что в 30 км. от Канакши в Елгоме располагалась Елгомская Богоявленская пустынь, основанная в 1631-1642 годах старцем Тарасием Москвитиным. Она была упразднена в 1761 году. Более 100 лет рядом с Канакшей находился мужской монастырь.
Каргопольский историк К.Докучаев-Басков в своем труде «Подвижники и монастыри крайнего Севера».- Санкт Петербург,1886. в главе «Елгомская Богоявленская пустынь» пишет: «…Строитель старец Тарасий с братьей говорили во своей челобитной в Список грамоты царю Михаилу 1641 года «живут де они в той пустыне, у Ялгомского озера, на черном лесу… а от жилых деревень, Мошенского стану, тое пустыня за 50 верст, от Канакши (сельский приход) за 30 верст, от Важеского уезду за 30 верст».
Автор отмечал в своей книге, что в те далекие времена в Елгоме жили люди с фамилией Аншуковы, Быковы,Рябовы, Уваровы, Зарубины, Угрюмовы, Ильиных.
В 1671-1680 годах Елгомскую Богоявленскую пустынь строил старец Антоний. В его время пустынь уже имела 4 двора, 2 из них отдавали из-за оброка. Относительно этих дворов от времени настоятельства Антония сохранилась для нас «память»: «Строитель с братьею, владеют двумя дворами: на Канакше, в Верховье двором, а другим двором владеют на Моше…». В 1643 году в Елгомской Богояленской пустыне построен Богоявленский храм, «врезались в кровлю шейки двух глав Богоявленской церкви в Елгомской пустыни Каргопльского уезда [ныне – в селе Елгома Няндомского района Архангельской области)». Эта церковь принадлежит к числу древнейших в России, ибо постройка ее относится к 1644 году. Видоизменением этого приема служит Троицкий храм, построенный в Елгоме в 1716 году.
«В Елгомской пустыни, селении, отстоящем от Каргополя в 170 верстах, находятся на двух колоколах латинские надписи.
Надписи эти были уже напечатаны в “Олонецких ведомостях” (1873, N 75), но не совсем точно. Я видел эти надписи, а потому могу сообщить более точный текст их.
На малом колоколе весом в один пуд надпись:
“ABBAS (M)IHI NOMEN IVDOCI
DEDIT R.D.C. AB. ARGENTEA(V)x
1641”
x относительно буквы V здесь может быть сомнение, быть может это стершаяся N. В “Олонецких ведомостях” за 1873 год было напечатано ARGENTEAR.
При этом на колоколе выбита печать с латинскими буквами, которых мне не удалось разобрать.
Другой колокол весом в 3 пуда с надписью:
“HENRICK TER HORST MEFECIT
DAVENTRIAE
anno 1631”
Неточность в прежнем напечатании этих надписей состояла в следующем: <дефект оригинала>... вместо DAVENTRIAE, отчего вторая надпись не могла быть удовлетворительно переведена и NORST вместо HORST.
2) Надписи были напечатаны неодинаковыми буквами (это последнее было бы неважно, если бы смысл той и другой надписи был понятен).
Первую из этих надписей перевести трудно (быть может она не прочтена как следует), а вторая переводится так:
“Генрих-тер-Горст (очевидно, имя мастера) сделал меня, т. е. колокол, в Девентере” (Девентер ― город в Голландии, см.: Реклю “Земля и люди”16, том 4, стр. 358).
Итак, в Елгомских колоколах мы имеем редкий в Олонецкой губернии памятник торговых сношений России с голландцами в XVII столетии»17.
Сохранилась другая версия о надписях на колоколах: (Сообщ. В. В. Богоявленскимъ.)
«На 1-мъ (весомъ въ 1 пудъ): Abbas mihi nomen ivdoci dedit R D Cab argentear. 1641 года.
На 2-мъ (весомъ въ 3 пуда): Anno 1631. Henrick-Ter-Norst-me-fecit-baventriae.Один колокол весил 1 пуд (16 кг.), второй – 3 пуда (48 кг). Надписи, по-моему, сделаны на немецком языке. На большом надпись: «Генрих Тер Горст сделал меня в Девентере (город в Голландии) в 1631 году». Остается большой загадкой как эти колокола были доставлены из Европы в Елгому по бездорожью?
В начале 18 века в Елгомской пустыне жили 20 монахов. Они вступили в конфликт с местными крестьянами, захватывая их земельные полосы. Старец пустыни Андроний затеял судебную тяжбу с черносошными крестьянами по поводу работ на монастырь и принадлежности окрестных угодий, которая закончилась не пользу крестьян. Здесь фигурирует фамилия крестьянина Свинцова. Монахи Елгомской пустыни жили не в ладу: жаловались друг на друга, обвиняя в краже воска и непередаче после службы церковных книг. Было проведено следствие. Подозреваемых вызвали в уездный город Каргополь. Сохранилась опись имущества пустыни на конец 18 века, она дает представление о хозяйстве монастыря и включает в себя церкви, колокола, часовни, книги, скотину, сведения о монахах и пр.
Предположительно в 1761 году. пустынь была упразднена, церковную утварь и монахов перевезли в Каргополь. После жизнь в Елгоме продолжилась: остался Елгомский приход и прихожане. В «Метрической книге Мошинского прихода» есть запись « 16 апреля 1890 года псаломщик Елгомского прихода Каргопольского уезда Иван Иванович Казанский в 19 лет первым браком венчался с девицей Марфой Константиновной Уствольской, дочерью умершего псаломщика Мошинской Рождество-Богородницкой церкви Константина Ивановича Уствольского, ей 18 лет. Поручители по жениху: Шежемского прихода Евгений Евдокимович Вотчинский и псаломщик Канакшанского прихода Илья Федорович Охотин; по невесте: священник Канакшанского прихода Константин Федорович Поповский и учитель Мошинского второклассного женского училища Семен Никонович Флоровский. Таинство совершил священник Мошинского прихода Стефан Ильинский».
В Елгоме были распространены фамилии Быковы, Ильины, Ивановы, Трубицыны, Аншуковы, Уваровы, Борисоглебские, Угрюмовы, Поповы, Рябовы.
По сведениям «Метрической книги Елгомского прихода» с 1870 по 1917 г. считалось 3 деревни: Горка, Задняя и Нижняя. В 1892 году Елгомское общество состояло из деревень: Средняя Горка (Горка) – число домов -24, всего жителей – 167: мужчин – 83, женщин – 84; Меньший Починок (Щелупиха): число домов-8, жителей-51 чел.(25-муж. и 26 жен.); при Елгомской пустыни (Задняя, Дворец): число домов-8, жителей-59 (мыж.-30, жен.-29); Елгомский погост: число домов-2, жителей-3 (муж.-2,жен.-1). Всего в 1892 году в Елгоме проживало 28 жителей.
В 1905 году в Елгомское общество входили деревни: Средняя Горка, Меньший Починок (Щелупиха) и Елгомская пустынь. Жителей-307 чел.
В 1913 году вологодский путешественник А.А. Шустиков побывал в Елгоме. Вот его воспоминания: «Наконец-таки дотащились мы и до Елгомы, конечного пункта нашего путешествия, и остановились в дер. Средняя Горка, у крестьянина Ивана Уварова, в его обширной и свободной избе, где раньше помещалась школа, но теперь она переведена в другую квартиру.
Самого хозяина дома не было: уехал в Архангельск, а оставались в доме лишь хозяйка и сын ее Александр со своей молодой женой. Чтобы чем-нибудь объяснить им цель нашего приезда, мы сказали, что приехали покупать старинные вещи. Это их не удивило, так как «владимирцы» давно уже изредка приезжают к ним за этим делом и все, что достойно внимания из древностей, давно уже вывезено ими отсюда и при том за крайне дешевую цену. Но такое наше объяснение, по крайней мере, успокоило наших хозяев, и цель нашего приезда сюда была им понятна. А так как дело было перед праздником, то не успели мы на другой день встать с постели, как уже целая толпа женщин и мужиков из этой деревни дожидалась нас, принеся с собою что-либо из старины. Главным образом из церковных вещей приносили медные и деревянные кресты и иконки-складени, а из вещей домашнего обихода - головные уборы, известные здесь под именем «сорок», «сорочек», «здерих», «перевязи»; из одежды: штофники к атласники, сарафаны, которые носят там и до сих пор. Волей-неволей мне пришлось часть купить, по пословице: «назвался груздем - полезай в кузов».
Провозившись со «старьем» до полдня, мы попросили хозяйку «покормить и нас малость». Каково же наше было удивление, когда она принесла нам обед, состоящий из щей с тетёркой, а на жаркое - свежие рябчики. Оказывается, что здесь в это время года питаются рыбою и грибами, а говядины ни за какие деньги не найти; поэтому-то на скоромный стол бьют тетеревей и рябчиков, которых здесь так много, что крестьянину ничего не стоит сходить за поле и настрелять их сколько надо, и, таким образом, пища из дичи у них в это время года - наиболее дешевая. Однако, щи из тетерок нам скоро «приелись» и мы заказали уху из свежей рыбы, но от рябчиков, конечно, не отказались.
Рыбы здесь в Елгомском озере, находящемся возле самой деревни, очень много, но рыболовства, как промысла, также, как и в Моше, не существует: каждый ловит только для своей «потребы». Озеро имеет 2 версты в длину, а шириною около одной версты, но местами несколько более. На средине оно очень глубоко. Ловят рыбу сетями, а большей частью вершами или, по местному «мордами», для чего на устье речек, впадающих в озеро, называемых: «Анна» и «Чокша» (эта последняя берет свое начало из озера Чокшинского) забивают «заездки», и в проходы для рыбы становятся верши. Рассказывают, что весною, во время метания икры, на мелкие места выходит так много рыбы (главным образом лещей), что хоть «рукой бери», прямо идет «стеной», и некоторые из лещей даже выпираются массою на поверхность воды. В это время, среди бела дня ее прямо с берега колют острогой.
После обеда спросили хозяев: не знают ли они здесь поблизости какого-нибудь сказочника? Сказочник оказался в этой же деревне, он приготовлялся к варке сусла и пива к празднику. Но когда я послал за ним, он пришел. Это крестьянин дер. Средней Горки - Александр Быков, лет от 45-ти до 50-ти. Из разговора я узнал, что он в молодости тоже ходил «бурлачить» и бывал даже на нашей реке; когда он узнал, что и я оттуда, охотно согласился рассказать свои сказки, Таким образом, р. Кубина и на этот раз выручила меня. Сказкам он научился тоже при рубке и возке зимою леса и тоже в истопках; чтобы скоротать длинную ночь, кто-нибудь из старших в артели обязательно каждый вечер рассказывал сказки.
Просидели мы с Быковым в этот вечер до полночи и успели записать две сказки.
Наутро, т. е. 14 августа, поевши за чаем горячих «алабушек» (маленькие пирожки из гороховой муки, смешанной с толченым картофелем), мы с сыном отправились на «поповку» - знакомиться с местным священником.
При входе на «поповку» нас прежде всего поразила скудость, так сказать, строений. Какой-то двухэтажный полуразвалившийся дом стоит направо от церквей с маленькими окнами в переплетах, со двором позади или, вернее сказать, - две избы, как у захудалого крестьянина, верхняя и нижняя. Первая для лета, вторая для зимы.
Наискось от него, у самого кладбища находится маленькая келейка в 3 окна, а затем - не то сторожка, не то банька - вот и все. Ни памятников, ни ограды вокруг церквей - ничего подобного нет, тут да инде торчит какой-нибудь покосившийся крестик, а больше всего маленькие бугорки и меж церковок и у келейки, напоминающие, что здесь покоятся тоже когда-то жившие на свете люди... Печально и больно о такой памяти людей!..
Но вот нас, бродящих тут, замечает священник, живущий в этом полуразвалившемся двухэтажном доме, (в келейке, оказалось живет псаломщик, а в бане - сторож, хотя тут, казалось бы, и сторожить-то нечего); он выходит на крыльцо и любезно приглашает посетить его жилище.
Входим и знакомимся: я называю себя, а он рекомендуется – «здешний священник Алексей Васильевич Виноградов». Обстановка дома вполне соответствует его наружному виду: простой, обтянутый ситцем, диванчик, вроде скамьи, два-три стула, два стола - вот и вся мебель. В комнате очень низко и темно, налево от дверей - переборка, отделяющая кухню и, в то же время, спальню от общей избы. На стенах развешены несколько фотографических портретов монашествующих лиц, в том числе - один архиерейский.
Священник просит нас садиться за стол, на котором шипит - свистит во все «завертки» огромнейший самоварище. О. Алексей кладет в чайник кофе вместо чаю, и когда он поспевает, наливает его также как чай, в разнокалиберные чашки и подает мне самую большую, но я отказываюсь и беру поменьше. В это время прислуга приносит и ставит на стол такие же «алабушки», какие нам подавали в деревне - и, кроме того, какое-то домашнее печение, вроде засушенного и смешанного с сахаром соломата 1) [Соломат делается так: кладут в соленую, горячую веду толокна до полной густоты и, подлив и размешав в этом тесте масло, - едят ложками], очень вкусное.
Сидя за кофе, священник поведал нам, что он недавно овдовел и имеет детей, которых на днях отправил в учебные заведения в Петрозаводск, и теперь живет вдвоем с прислугой.
Приход его – Ёлгома - бедный, состоит всего из 4-х деревень: Средней Горки, Щелупихи (или Нижней Горки), Дворца и еще, забыл, какой-то. Во всех этих деревнях только 100 домов. На доходы от такого прихода, конечно, нечего и рассчитывать, приходится жить исключительно на жалование, которого он получает 420 руб. в год, но и оно чуть ли не все уходит на воспитание детей. Поэтому приходится самому работать по хозяйству. Ему около 45-ти лет. В Ёлгому он попал, или как он выразился, «сослан» очень недавно из-за каких-то «неладов» с консисторским начальством. Но он не падает духом и «обжился» уже здесь. Одно лишь его беспокоит: это - помещение, в котором он живет (дом церковного попечительства).
Дом этот настолько стар и гнил, что дольше жить в нем положительно невозможно. Балки, поддерживающие потолок («матицы») уже вышли из своих гнезд и надо ждать, что потолок вот-вот обрушится на головы находящихся в комнате.
Крыша на дом сгнила, так что при дожде всюду появляется течь.
Углы дома тоже сгнили, отчего зимою в комнате бывает такой мороз, что приходится, по словам о. Алексия, быть всегда в шубе и греться около самовара.
Точно также и зимняя церковь, во имя Покрова Пресвятой Богородицы, считающаяся самой древней во всей округа, - совершенно разваливается. В ней уже не только балки выехали из гнезд, но одна из них (над престолом) даже треснула и еле-еле держится.
Денег же в приходском попечительстве накоплено для переустройства или хотя бы на подведение под церковь фундамента только еще 500 рублей. Их не хватит на одно что-нибудь: на фундамент под церковь и переборку потолков в ней, или на перестройку дома. Таким образом, перед священником встала такая альтернатива: если дом перестроить, то в церкви задавит, если церковь исправить на эти деньги, то дома задавит. Другого выхода нет, потому что богатых людей, которые бы помогли, в приходе тоже нет. Он тщетно взывает о помощи по начальству и всегда получает ответ: «изыскивайте» свои средства, а духовная консистория даже категорически, будто бы, запретила производить перестройку этой церкви, ради сохранения древнего стиля. Да оно и понятно: церковь эта, действительно, по архитектуре своей заслуживает того, чтобы сохранить ее в полной неприкосновенности.Но как это сделать, не имея на то средств? Очевидно было для нас, что надо теперь же, пока она окончательно не рухнула, приподнять середину и устроить кирпичный фундамент под всю церковь, затем надо перебрать потолки и заменить треснувшие балки новыми.
Купол ее («луковицей») сделан из толстых сосновых 7-и и 8-и-вершковых брусьев и своею тяжестью вдавил всю средину церкви глубоко в землю, отчего даже и окна в ней покосились, да и вообще, вся она накануне развала.
Но чтобы исправить это, нужно не менее 1000 руб., а их-то и нет у попечительства и взять негде.
Поэтому о. Алексей даже и меня просил упомянуть в своих записках об их нужде, в надежде, не найдутся ли где-нибудь в России добрые люди, которые бы оказали эту помощь ради сохранения древнего храма 1) [Когда печаталась эта статья, о. Алексей уже получил откуда-то 300 р. на это дело, о чем и сообщал мне].
Охотно исполняю его просьбу и сим свидетельствую, что помощь здесь крайне необходима и очень желательна.
Войдя внутрь церкви, мы были поражены ее состоянием: потолок прямо навис над головой и весь покривился, а балка над левым алтарем почти совсем переломилась.
Алтарей два, очень маленькие и крайне скудно обставленные иконами; но все иконы - древнего письма. Особенно выдается одна художественностью письма, это - образ Иоанна Богослова, за которую, к слову сказать, какой-то «старьевщик-владимирец» давал священнику 500 руб., но, конечно, о. Алексей с презрением отверг предложение о продаже. По словам о. Алексея, здесь прежде было очень много древностей, так как неподалеку отсюда, а именно около деревни, именуемой почему-то «Дворец», стоял издревле Спасский монастырь, основателем которого, по преданию, был какой-то москвич Тарас, принявший здесь схиму.
Уничтожен этот монастырь в 1612 г. 2) [Прошу читателя не приурочивать закрытие монастыря к смуте всероссийской, Закрытие здесь произошло вследствие внутреннего распорядка: разврата монахов, как говорит предание] и все древности его перенесены были в эту церковь. Но, к сожалению, говорит о. Алексей, мои предшественники здесь были люди пьющие, и потому часто продавали разную древность скупщикам. Так, напр., ему известно, что был здесь подсвечник из слоновой кости, который продан прямо за бесценок. Теперь из древностей сохранилась лишь царская жалованная грамота Михаила Феодоровича и два оловянных подсвечника, на которых изображен русский герб - двуглавый орел, что показывает на царский подарок.
Осмотрев и внутренность церкви, мы, поблагодарив о. Алексея за его внимание и обещая наутро придти к обедне (назавтра был праздник Успения Пр. Богородицы) и осмотреть попутно, сравнительно, новую деревянную же церковь, в которой служба бывает только летом, - пошли обратно в деревню.
Там нас уже ждал сказочник Быков и другие крестьяне, принесшие кое-что из старины. Начали опять записывание сказок, а крестьяне, бывшие тут, долго не уходили, все прислушиваясь к сказкам и, время от времени, делая свои замечания.
Очевидно, их очень интересуют сказки, да и сказочник-то к тому же был мужик ловкий: он иногда делал такие юмористические гримасы, что невольно засмеешься.
Наутро, 15-го августа, попив чайку и закусив на этот раз «листовиком» (пирог – «житник», который пекут из ячной муки на капустном листе, отчего он и называется «листовик»), мы отправились к обедне; но, увы! когда пришли, обедня уж кончилась, и мы застали только выход прихожан из церкви. Прихожан было очень немного и все одни женщины, несмотря на то, что праздник был большой.
Объясняется это тем, что мужчины были заняты приготовлением к варке сусла.
Священника мы застали еще в церкви, и он показал нам ее. Она была так же мала, как и зимняя, даже еще меньше той и так же бедна иконами, но которые все были старинного письма. Одна из них - явленная, считающаяся «чудотворною», это «Положение ризы Пр. Богородицы во Влахерне». Явилась эта икона под деревом черемухой, теперь уже посохшей, возле церковного колодца.
Впоследствии, тут была воздвигнута маленькая часовенка.
В субботу, перед днем Св. Троицы, сюда ежегодно бывает паломничество богомольцев довольно из далеких мест, особенно больных, чающих получить от явленной иконы исцеление.
К числу чудотворных принадлежит здесь один из колоколов на особо выстроенной, тоже деревянной, колокольне.
К нему прибегают лишь те, у которых болят зубы и, погрызши этот колокол, они получают исцеление. Такова вера.
Вера в это, должно быть, очень сильна в народе, потому что когда мы залезли на колокольню и осмотрели этот колокол, то оказалось, что бока его почти все изгрызены зубами, в особенности края колокола искусаны и изгрызены чуть ли не до дыр.
На колоколе имеется следующая надпись на латинском языке: «Argenteav abbas ihi Nomen ivdoci dedit RDC ab 1641». На крайнем слева тоже есть надпись на латинском же языке следующего содержания: «Me fecit Saventriae anno 1631 henrich terHorst».
Подписи эти отлиты, а не вырезаны.
На следующий день, т. е. 16-го августа, мы всецело занялись записыванием сказок Быкова, лишь ненадолго сходили к поварне, где варят сусло. «Поварни» здесь устраиваются по-за деревне; они состоят из бревенчатого сруба в три стены, с четвертой же стороны - открыто: там помещаются огромные чаны и над каждым - колода для стока сусла. Котлы для кипячения воды, а также и «метельная» груда камней - находятся вне поварни, на открытом месте. Камни в метельной груде раскаливаются огнем докрасна и их, по мере надобности, кладут в чаны с солодом, чтобы не «оквасить» сусло.
Весь остальной день и вечер (до 2 час. ночи) мы записывали сказки Быкова, так как порешили назавтра уехать отсюда.
Однако Быков знал так много сказок, что весь его сказочный материал исчерпать нам все же не удалось.
Скажу несколько слов об одежде «ёлгомжан».
В будни мужчины ходят в холщевых рубахах и портах, а верхней одеждой служит зипун из холста же, окрашенного в синий цвет (сандалом). Ситца почти совсем здесь нет, но «кумач» уже проник и сюда.
Осенью такие зипуны или армяки делаются из домашнего холста или сукна и бывают очень теплые; из этого же холста шьются «коротейки» для женщин.
Зимою, конечно, носят полушубки из своих же овчин.
Что касается добывания средств к жизни, то здесь, как и в Моше и др. местах, главным промыслом является: землепашество, охота, рубка лесу и сплав его. Никаких особых промыслов здесь нет.
Чтобы покончить с Ёлгомой, укажу на одну замеченную мною особенность в религиозном отношении, это - особенно сильное почитание Св. Николая Чудотворца, образ которого обязательно находится в каждом доме и вместе с ним, неизбежно, медный или деревянный крест с распятием Иисуса Христа. Других икон почти нет, кроме, разве лишь небольших медных иконок – «складней».
Распрощавшись с хозяевами, мы 17-го августа в 12 ч. дня выехали из Ёлгомы обратно в Канакшу (приход Воезерской волости)».
К августу 1918 года была образована Елгомская волость. Она входила в состав Каргопольского уезда Олонецкой губернии. В 1929 году Елгомский сельсовет входил в состав Няндомского района Северного края. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1954 года объединены Елгомский и Канакшанский сельсоветы в один – Канакшанский. 14 апреля 1961 года Решением Архангельского облисполкома объединены Канакшанский и Воезерский сельсоветы – в Воезерский.
В начале 1960-х годов населенный пункт Елгома закрыли. Жители деревни переехали в Канакшу, Новую, Заозерный, Вернюю Пую. Большинство, конечно же, поселились в Канакше. До перестройки земли Елгомы использовали под сенокосные угодья (совхоз «Мошинский» и «Воезерский»), затем жизнь в Елгоме замерла. Лишь рыбаки, да охотники наезжали сюда. Они и сожгли последние дома, остававшиеся в деревне. Летом 1973 года ученики 9-го класса Мошинской средней школы побывали в Елгоме. Наш руководитель учитель Бачинов Алфей Андреевич. Мы ночевали несколько ночей, спали в палатках, нов памяти сохранилось, что рядом были старые дома. В деревне Дворец я помню 2-х этажный дом. Внутри все окрашено: пол, лестница, окна и шкафы («горки») Позднее канакшаские ребята построили там избу, которой пользуются до сих пор.
Сегодня идет духовное возрождение Елгомы. Установлен поклонный крест на месте Елгомской пустыни. Построено несколько домиков, баня, хлев для живности, хозяйственные постройки.
Г.Суетина, г.Няндома. 2015г.
Источники: В Няндомском Благочинии возрождается Елгомская пустынь //Православное слово.-2014.-№ 1 (6), ноябрь 2014 года.
Страницы истории селения Канакша.-Няндомская центральная библиотека, 2011.
Шустиков,А.А. По деревням Олонецкого края (Каргопольский уезд).-Вологда, 1915
Назад к списку
